Дмитрий Медведев
РЕПОРТАЖ ПОБЕДИТЕЛЯ
Я лег в постель и заснул.
Виктор и Владимир - два человека, обретающихся в моём сне, - помещены в тюрьму.
Тюрьма эта совершенно не похожа на обычные тюрьмы - фасад массивного пятиэтажного
здания поддерживают гранит-ные колонны, стены снаружи украшены лепкой, на окнах
нет решеток; в здании, кроме по-домашнему меблированных комнат заключённых,
на-ходятся также больница, несколько издательств и правление железной дороги.
Я вижу этих двух людей, бродящих по коридорам и мраморным ле-стницам. Хотя им
некуда спешить, они двигаются быстрее больных, об-лаченных в пижамы, они слышат
жужжание ксероксов, доносящееся из-за дверей, за которыми им нечего делать.
Обрывки долетающих до них фраз из разговоров других людей им мало понятны, курьеры,
движу-щиеся быстрее чем они, задевают их своими плечами, уборщицы со швабрами
заставляют их прижиматься к стенам.
Я вижу Виктора и Владимира в игровом зале за шахматным столи-ком. Их желудки
переваривают рагу по-ирландски. Пальцы Виктора сжали белую пешку, взгляд медленно
переходит с доски на Владимира, рот открывается, чтобы продолжить беседу:
- Подобное содержание нас здесь, видимо, вызвано тем, что Админи-страция захотела
истребить сам дух преступления закона.
Голос оборвался.
Два года назад взгляд Виктора быстро скользил по окружающему, теперь он стал
упирающимся, внимательно изучающим.
Идет время.
Владимир увлёкся чтением.
Я вижу Виктора и Владимира за бильярдом. Шары отскакивают от бортов,
чертят белым пунктиром на зелёном сукне свои траектории. Опять звучит голос
Виктора, Виктор чревовещает:
- Да ты, просто, называешь надеждой надежду на то, что другая
душа выполнит то, что должна была бы выполнить твоя, назови лучше это любовью.
Шар с треском входит в лузу. На лице у Владимира улыбка.
В парке, окружающем здание, есть беседка. Именно в ней Владимир ежедневно проводит
несколько часов за чтением. Владимира привлекает лишь одна книга - Большая Энциклопедия.
Сам парк обнесен кованой ажурной решеткой. Две калитки, проде-ланные в ограде,
никогда не закрываются. С улицы в парк часто забре-дают люди. Где-то здесь всегда
находится и охрана. Охранников невоз-можно узнать, отличить от других людей,
но они всегда здесь. Пытать-ся бежать бесполезно - скорость и расстояния не
играют никакой роли - охрана всегда успевает. Боль не применяют в качестве аргумента
- мо-гучие руки необоримым усилием возвращают беглеца в его комнату, в дальнейшем
беглец, как и прежде, свободен в пределах здания и парка.
Последнее время Владимира начала навещать женщина. Почти каж-дый
день они встречаются в беседке, входить в здание женщине нель-зя. Женщина не
говорлива. Владимир тоже не многое может рассказать ей, но он знает, что женщина
не перестанет приходить даже тогда, ко-гда он начнет повторяться. Это радует
Владимира.
Ветер доносит до парка слова: " Тюрьма - это ад, ад потому, что в тюрьме
у тебя нет возможности думать о других, ты вынужден думать лишь о себе ".
Впрочем, слова эти были сказаны не о тюрьме Влади-мира и Виктора.
Я вижу Виктора, лежащим на кровати. Последних четыре месяца он провел в молчании.
Его восприятие окружающего изменилось - дос-таточно много накоплено, смотреть
и слушать уже не надо. Виктор ду-мает:
- Кажется, здесь я понял сумасшедших. Большинство из них поте-ряло интерес к
обычным делам: вещам, движениям, голосам. Того, чем все прочие подспудно проявляют
свою жизнь, для них не существует. Психи - лицом к лицу с самой жизнью. Они
всегда живут непосредственно, ищут требуемое, необходимое, себя и, как правило,
не находят то, что ищут. Боже спаси!
Виктор всё реже думает словами. Образы, колышущиеся в нем, подобны
мыслям младенца, не овладевшего ещё языком. Образы дают решение - охрану можно
минуть. Завтра он войдет в парк извне.
Я вижу парк. Виктор бродит по аллеям, он ищет свою сбежавшую собаку. Виктор
знает, что собака рванулась в парк, когда он проходил с ней по улице мимо одной
из калиток. Сотый раз Виктор клянет про себя этого глупого спаниеля Чарли, клянет
себя за то, что не взял его на поводок, но продолжает искать. Чарли нет нигде:
ни на аллеях, ни в беседке, ни возле фонтана. Чарли никто не видел: ни дети,
ни их ма-мы, ни старички - шахматисты. Быть может, Чарли сбежал через вторую
калитку? Виктор подходит к калитке. За спиной Виктора раздаётся лай, Виктор
оборачивается.
Он сразу замечает их. Как он мог не замечать их раньше? Нака-чанные парни рядком
восседают на лавочке и, улыбаясь, смотрят на не-го. Лаял кто-то из них, лаял
неумело, глумливо, желая сбить Виктора, смутить его, заставить побежать. Но
Виктор понимает, что это - провер-ка, побеги он - и всё попало. Он возвращается
от калитки к скамейке, нагибается и заглядывает под неё. Чарли нет и там.
Виктор вновь идет к калитке.
Виктор стоит на железном порожке калитки. Свет, которым ос-вещена
улица с той стороны решетки, кажется ему намного ярче того света, к которому
привыкли его глаза за годы, проведенные в здании и парке. По улице мимо Виктора
проходят люди, проезжают машины, он долго смотрит на них, затем опускается на
корточки. Виктор ощущает себя усопшим - уснувшим и высохшим во сне в мумию.
Далее ПеАш
